Шмеллинг скосил глазом вниз — командир бригады лежал неподвижно, закрыв глаза, сквозь толстый слой бинтов на животе проступали кровавые пятна. Выживет ли?
Вот только Геринг победно улыбнулся, сверкнув глазами, — толстяк явно на что-то подобное и рассчитывал.
— Купание не в моем возрасте, Венк! Тьфу! А говорили, что по проливу можно плыть спокойно! Тьфу!
Черчилль пыхнул сигарой, выпустив большой клуб дыма, и с победной усмешкой посмотрел на начальника Имперского Генштаба.
— Вопрос о будущем генерал-губернаторства решен раз и навсегда. Мы вернемся к восточным границам 1914 года, с некоторыми уступками там, где поляки составляют более двух третей населения. Я, как рейхсканцлер, заявляю: будущее «новой» Европы состоит во взаимных уступках на общее благо. Мы не должны давать антигерманской пропаганде повода обвинить нас в оккупации территорий, населенных славянами или галлами. Польше мы вернем независимость до наступления следующего, 1941 года. Повторяю — этот вопрос решен!
— Хайнц, я хочу прекратить все это кровавое безумие! Дело не в том, что завтра мы начнем, а в том, чтобы вырвать всю заразу с корнем! Сразу! И здесь я надеюсь на вас. Возьмите!