Этим воспользовалось правительство, объявив всех французов, что продолжали поддерживать британцев, коллаборационистами и предателями нации.
Решительное заявление Черчилля произвело определенное впечатление — министры переглянулись. У всех на лицах практически одновременно появился один животрепещущий вопрос: «А что будет с нашими городами, если немцы ударят в отместку?!»
Генерал Мандль снова открыл глаза и пристально посмотрел на боксера. Тонкие губы выдавили улыбку — командир бригады хотя и пошел на поправку, но все еще был слаб.
Люк оглянулся назад — гигантские столбы пыли, поднятые двумя сотнями машин и мотоциклов его полка, полностью закрыли багровый круг заходящего солнца.
— Во-во! Вам, немцам, хорошо в Африке, а нам постоянная головная боль от этих постоянных арабо-еврейских разборок.
Маршал Петен прошелся по кабинету, мягкий ковер глушил шаги. И думал — нет, он все сделал правильно, другого выбора у него не оставалось. Можно презреть договоренности с Гитлером и, выбрав благоприятный момент, нанести удар в спину.