— Будто тебе хватит духу пустить его в ход! — И он медленно прошел мимо, давая ей достаточно времени чтобы ударить его, если б она хотела. Но она лишь упала на колени, кровь капала из ее носа и падала на платье. Ее лучшее платье, которое она носила три дня подряд, поскольку знала, что он приедет.
Маджуд заговорил первым. — И откуда вы плыли, мастер Темпл? Вы не выглядите уроженцем этих мест.
Дрожащие пальцы Старика потянулись к рукояти меча. — Я должен тебя убить.
— Не знаю. — Родственники Темпла редко оставались в его жизни надолго. Мертвая мать, мертвая жена, мертвая дочь. — Самое близкое, что у меня есть к семье, это… — Он обнаружил, что хотел сказать Сафин, и сейчас он был также мертв. — Никомо Коска.
— Как великодушно, — сказал Коска. — А вы…?
Он шел в каменную тьму, вес гор нависал над ним, мерцающие масляные фитили освещали чертежи Делателя, вплавленные в камень пола трижды священным металлом. Шаги Шебата эхом отзывались в тишине, через первый зал к месту оружия, его больная нога тащилась сзади. Старая рана; старая рана, что никогда не заживает. Слава победы длится мгновение, раны навсегда. И хотя он любил оружие — поскольку Делатель учил любви к металлу и к хорошо сделанным вещам, подходящим для их целей — выдавал его лишь с сожалением.