На графа невозможно было смотреть без сострадания. Он весь посерел, еще больше осунулся, но держался в общем-то неплохо. Уже не первый день он жил с мыслью о том, что дочь потеряна безвозвратно, поэтому подтверждение этого факта не стало таким сильным ударом. Просто дальше уже некуда. К тому же граф – сильный мужчина.
– Проходи, мой мальчик, – все же с улыбкой, вполне добродушной, произнес барон, недвусмысленно указывая на второе кресло у камина, приглашая присесть.
Надо же. Георг готов был поклясться, что секунду назад тот смотрел на него с нескрываемой иронией. Впрочем, одно дело – ухмыляться, будучи уверенным в своей незаметности, и совсем другое – когда на тебя обращен взор воина.
– Оборотень не зверь, и ты это прекрасно знаешь. Ладно, уговорил.
Плохо. Сейчас совсем не помешало бы выяснить, что именно известно Гранику. Сомнительно, конечно, что загросский командир станет делиться информацией перед строем, но это только кажется, что рядовые пребывают в полном неведении. Кто-то что-то слышал, кому-то сказал, вместе додумали. Разумеется, подобные сведения зачастую приходится делить надвое, но половина-то правда, тут просто нужно угадать или понять, какая именно. Ну да что уж теперь-то, разговаривать все равно не с кем.
– Такова наша суть. Мы все понимаем, но готовы делиться лишь с учениками.