– Все, все, больше не буду. Уважаемый, а что же вы не всю правду рассказали? Отчего не помянули, что ударили старуху?
– Тот, кто не испытал на себе подобного похмелья, искренне сострадать не может, – сделав изрядный глоток вина, возразил барон.
– Тогда помни и другое. Подобное возможно только по доброй воле членов королевской семьи. И вообще. Пусть ты не веришь во Всевышнего, я все же не советую тебе становиться на его пути, ибо этот парень жив только его волей. И промысел его мне неизвестен. Остается только гадать.
– Ничего. Во второй раз пойдет уже куда легче и, возможно, уже без нашего вмешательства. Влюбленные – больные люди по определению, и от этой болезни есть только одно лекарство – ненависть. Твое здоровье. Что ты на меня так уставился? Я не виноват, что ты раздавил свой кубок. Боже, пить виренское из бутылки… С кем мне приходится иметь дело!
– Ничего я не ищу. Просто дядька Адам, что воспитывал меня, любил повторять: «Никогда не откладывай на завтра то, что не поздно сделать сегодня».
Краткая передышка закончилась. Вот Георг опять перед строем, и теперь опять нужно принимать решение. Тянуть никак нельзя. Повстанцы с грузом уже вытянулись за пределы фермы и, ведя лошадей в поводу, бегут в сторону известного им места. Георг молча осматривает своих людей и пару раз бросает взгляд в сторону удаляющегося каравана. Да что это творится-то?! Ну что замер?! Действовать! Нужно действовать! А-а-а, к дьяволу!