Шариков пропал и через минуту вновь появился в окошке.
– Я ему велел, чтобы лаковые. Что я, хуже людей? Пойдите на Кузнецкий – все в лаковых.
Шариков злобно и иронически начал коситься на профессора. Филипп Филиппович в свою очередь отправил ему косой взгляд и умолк.
– Нитевидный пульс, – ответил Борменталь.
За одно можно поручиться: в квартире в этот вечер была полнейшая и ужаснейшая тишина.
Глухой, смягчённый потолками и коврами, хорал донёсся откуда-то сверху и сбоку.