— Что ты, девочка, можешь обо мне знать? — равнодушно поинтересовался Гарик, немигающее сверля ее темными пустыми глазами. Ростом Лазурь была куда меньше и стояла, задрав голову и расправив плечи, твердо и вызывающе, как стоят непослушные подростки, выслушивая от взрослых очередной нагоняй.
Он был худ, жилист и настолько обыкновенно рус, что Люба раз за разом тщательно осматривала его фигуру, лицо, небрежно убранные назад волосы и одежду, пытаясь найти — ну что же в нем такого, что глаз не отвести.
Молчание затягивалось и упрямство на лице Бостона становилось всё более непробиваемым. Казалось, каждый из присутствующих понимает — Люба не может сказать 'Да', потому что согласие будет означать полную капитуляцию на всех фронтах одновременно, но если сейчас она скажет 'Нет', Бостона не остановит ни Эсфиль, ни прозвучавшие ранее странные угрозы, что бы они не значили. Кстати, узнать бы, что за Джайзер такой грозный, вдруг тоже получится при случае использовать его имя?
— Вот уж этого точно можешь не бояться. Мой отец… он держал маму взаперти, когда они еще не были знакомы.
Босяк замолчал, поскучнел и отвернулся к окну.
От негромкого голоса Гарика пронизывало так, как не пронизывало даже при просмотре самых страшных ужастиков.