Я ухмыльнулась и, закатив глаза, со вздохом обреченности, спросила.
— Потому что помог, когда мне было плохо, он нашел меня в лесу, когда я тряслась от страха перед стаей волков на той злополучной елке, с которой свалилась к нему в руки. Потому что нашел верные слова чтобы утешить. — с эмоциональным подъемом выдала я, предостерегающе глядя на Ярослава, продолжила более спокойно — В конце-концов, потому что считаю их поля родственными, ну или похожими, не знаю, может не права, но надо попробовать. Потому что он слишком близок к грани, но очень борется с этим. Я хочу ему помочь. И вообще, я просто знаю свою подругу и даю девяносто девять процентов, что от него она будет в полном восторге. Надо только поторопиться.
— Неужели тебе не больно, когда я тебя кусаю?
— Не надо, не извиняйся. Сама во всем виновата. Просто я так тебя люблю, что боюсь потерять и абсолютно не уверена в себе. Ты самый красивый, самый лучший и самый вкусный (тут я откровенно начала улыбаться) и вообще, Маркус мне все уже объяснил. Понимаю, сваляла полную дурочку. А еще, если бы не Маркус, меня бы волки съели. Увидев нахмурившееся лицо любимого с ощеренными клыками испуганно сжалась и неуверенно спросила: — Что-то не так?
Ярослав вел меня от одной волны наслаждения к другой, лаская руками и губами, шепча возбуждающие слова. А я, слепо повинуясь, следовала за ним. Желание все росло и росло. В какой-то момент показалось, что его уже невозможно удовлетворить. И тогда, чувствуя, что больше не вынесу, закричала ему об этом, и Ярослав резко вошел в меня. Легкий дискомфорт исчез через секунду и я продолжила свой полет. Да, это необыкновенное ощущение больше всего напоминало полет, парение, которое закончилось взрывом.
— Теперь услышишь! Еще полгодика такого питания и нам придется кодироваться от алкоголизма.