– Так у нее и так вся харя… – донесся со стены голос кого-то из артельщиков.
– Да чего я? – отдышавшись, она состроила невинную физиономию, но не удержалась и снова захохотала. – Говорю им: а вы, бабоньки, можете и не спешить, чего уж теперь? Мужи ваши присмотрены да ухожены, Плава их кормит, Ульяна обстирывает, я – если что зашить, а остальное… В крепости холопок молодых да пригожих мно-о-ого… А вот еще скоро молодухи лисовиновские приедут, Анне Павловне в помощь, те и вовсе пропасть не дадут! Ох они подхватились-то! Не иначе прямо от колодца и рванули добро собирать…
– Ну так можно, пожалуй. Согласен. Еще что-то добавить хочешь?
– Кровь взбодрить, спину и грудь растереть согревающим, тепло к ступням… – Голос Юльки становился все увереннее и увереннее. – Питье, чтобы горло размягчало… и чтоб откашливался легче.
А за Андрюху своего будь покойна. – Ульяна похлопала ее по руке. – Что-что, а о раненых в походе лучше мамки родной заботятся. Обозники свое дело знают. Бурей, конечно, зверем диким смотрит, но лекарскому делу его Настена учила, и все, что надо, он сделает. С того света многих вытащил, уж ты мне поверь. Вот привезут сюда, тогда твое право, никто перечить не будет – выхаживай.
– И еще винт какой-то сделать хочет, чтобы воду из колодца не ведрами поднимать… – Тут Назарий с горящими, как у Кузьки, глазами начал было объяснить Анне устройство необыкновенного винта, но Киприан пнул его под столом ногой и уже более солидно подвел итог: – Всем мы довольны, матушка-боярыня.