– Заходите, ребятки, заходите! – Анна сидела за накрытым столом и ласково улыбалась вновь заробевшим при виде столь радушного приема мальчишкам. – Не надо мне сейчас ничего докладывать, – отмахнулась она от урядника. – Лучше за стол садитесь. Знаю, старается Плава, кормит вас на совесть, да только не видела я еще сытого отрока. Да садитесь же!
Настена на некоторое время умолкла, словно устыдившись своей горячности, но Арина не перебивала ее, понимая, что сказано еще далеко не все.
– О даре твоем! – словно кнутом щелкнула Настена. – Ладе ты предназначена. Ведовской силы в самой тебе нет, зато женской – через край! А эта сила – от Лады. Она тебя в обиду не дает.
Если Мишаня отдал приказ, то его должно исполнять, и подтверждать его Анне или Кузьме незачем – приказ есть приказ! И наплевать, какие там были у поварихи причины его оспаривать! Приказ не обсуждают, а исполняют.
«У меня-то как раз наоборот, товар редкий и дорогой. Покупателей мало, да и тех пополам дели – только на баб расчет, мужам-то это все – баловство и суетность. Хотя за красивые тряпки тоже глазом цепляются, да еще как, но не признаются же в том, хоть режь их!
Вот на этот-то стол, со всем, что на нем находилось, да и на все обустройство светелки (каким-то словом сын ее называл… не припомнилось) Анна и рассчитывала. Ни Филимон, ни Арина туда не заглядывали, значит, обстановка для обоих одинаково непривычна. А уж когда представила себя на Мишанином месте… Сидит этак с печатью раздумья на челе, перебирает какие-то записи, щелкает на счетах, тычет малым железным циркулем в какой-то чертеж… да уж, воистину премудрая боярыня! Вот Филимон-то с Ариной рты раскроют!.. Или, не дай бог, рассмеются, узрев корову под седлом… Корней, к примеру, от необычности обстановки и незнания, как при этом себя правильно вести, сразу же начинает злиться, но Филимон вроде бы не таков…