– Не знал он… – проворчала Анна и вдруг, словно освободившись от каких-то пут, чуть ли не с радостным облегчением заорала в полный голос: – А как мне резню промеж отроков не допустить?!! Тоже не знаешь?!!
– Так, господа наставники и господа мастера, – прервала Анна монолог Тита, – вижу, что друг друга вы поняли и общим умом во всех недоделках разобрались.
– Да-а… Лихо он по бабьим войнам прошелся! Будто по-иному и не бывает! А ведь получается, что дядька Филимон сам себе и противоречил! – вдруг фыркнула она насмешливо. – Эх, жаль, ушел, я бы его спросила…
– Ну-у, вообще-то оно и в самом деле… – Выражение озадаченного лица Ульяны, слова, сам голос настолько напоминали Илью, что казалось, вот-вот она потянется бороду чесать. – Чтобы стаю девок в горницу к раненому запускали, я никогда не слыхала, а так… в каждой семье по-своему за ранеными ходят… И веселить приходится, и чушь нести… иного и разозлить полезно… Лучше пусть на кого другого злится, чем себя жалеет не в меру.
– Неудивительно, такого вообще почти никто не видал… А вот мне довелось, один раз всего, но довелось…
– Дура ты, а не боярыня! Не сметь дуться! Я тебя учу, а не обижаю! Людьми командовать – наука великая, а ты в ней пока ни уха ни рыла. Людьми! В том числе и мужами, а не только семейными или холопами – это-то ты худо-бедно умеешь. Ты же здесь сейчас, как Корней в Ратном, но ни знаний, ни опыта его не имеешь. Ну повезло, что молодняк на тебя чуть ли не молится, а уважением взрослых ты не столько себе, сколько Корнею обязана. Тебе сейчас хотя бы это не растерять, а уж настоящее, заслуженное, уважение годами добывать и укреплять придется.