Но как узнать, который лучше? Ведь ничегошеньки ни про родню, ни про характер, ни про то, что нравится, что не нравится, ни про остальное, такое важное – да что там, наиважнейшее! – неизвестно. Господи, за что муки такие?!
«Да что ж вам всем свет клином на Красаве сошелся?! Давеча Арина про нее заговаривала, теперь вот ты».
– А чего тут думать-то? – Филимон будто бы заранее знал, чем озаботится боярыня. – Отроки с девицами грамотой занимались уже, так пусть и продолжат совместные занятия.
– Ну хорошо… – Анна в задумчивости потянулась за травинкой, сорвала ее и сунула кончик в рот. – Вот ты говоришь «во все дела вникать», а я же в крепостном…
– Да он-то сам как раз и ни при чем. Не в нем дело. Или, вернее, в том, что слишком хорош оказался. Сам по себе таким уродился, оттого и наука воинская на благодатную почву легла. А прочим – живой укор, дескать, вот какого воя в слободе, а не здесь, в Ратном, воспитали.
Наконец встала, тщательно отряхнула порты, с грустной усмешкой вспомнив, какие надежды она на них возлагала и что получила, и направилась к крепостным строениям. Как бы Аристарх ее ни ругал, как бы ни стыдил, какой бы неумелой она себя ни чувствовала, но все равно сейчас никого выше нее в крепости просто не было. Вдруг совершенно неожиданная мысль заставила ее остановиться, поражая своей необычностью и новым пониманием всего только что тут произошедшего.