– Ну не совсем же она дурочка малолетняя, поймет, что с Анюткой погорячилась. Твоя дочь, не подумав, ляпнула, Юлька ей сгоряча и по глупости же напророчила. Вот пусть теперь сама и исправляет, разумница. – Арина отвела взгляд, прикидывая что-то, потом нерешительно взглянула на боярыню. – Есть один способ, только… Не разгневаешься ли на меня?
Мало ратнинским бабам лисовиновской боярыни, так угораздило Корнея еще бояр наплодить. Ну какой из Лехи Рябого боярин, скажите на милость? А из Игната? Ладно бы еще Лука – так заговорит, не только боярином его признаешь, а и воеводой назовешь, лишь бы умолк. А ведь у каждого из них свои боярыни есть с боярышнями, чтоб их… Им теперь с простыми ратниками родниться не с руки, они выше нос задирают. А выше в Ратном – только Корней со своим выводком. Правда, внуки его всем этим новоявленным боярам родней приходятся, а жаль! Забрали бы себе этих внучков, во главе с Бешеным, так нет – на крестников Корнеевых нацелились, а это уже совсем другая песня! Мальчишки хоть и приблуды туровские, но сотник понапрасну в род не примет; выходит, виды на парней имеет.
«Вот так-то, матушка-боярыня, тебе наставления в вере аукнулись».
Анна оторопело смотрела на сноху. Вот уж чего она от Тани не ждала, так это напоминания о Лавре. Сама-то всеми силами старалась выкинуть из памяти то, что когда-то связало ее и мужнина брата, а тут – нате вам! Спасло ее, что сноха опять залилась слезами, уткнулась в рушник и ничего не замечала и не слышала.
– Боярыня говорить с тобой желает, дерьма лепеха! – Новый удар и вскрик. – Слушай или насмерть забью!
– Во! А я что вам талдычу! А уж я расстараюсь! Уж я расскажу! – и Верка опять засмеялась, теперь уже от предвкушения, но сейчас ее поддержали все собравшиеся на кухне женщины.