— Да. Согласимся — и посмотрел на Василису. Та была безмятежна и спокойна, как магнолия. Скорее всего, она привыкла слышать о таких суммах — всё-таки дочь олигарха… покойного олигарха.
— Ты что думаешь, я целыми днями миллионы считала, что ли? — улыбнулась Василиса — сижу эдак, и над миллионами чахну? Да у меня в руках больше пятисот баксов никогда не было! Карточка, что отец дал — с лимитом в пятьсот баксов, и все!
— Не хочу стрелу! — поёжилась Василиса, и, тронув лошадь пятками, погнала её вверх по тропе.
— Хватит, хватит болтать! Поехали! И кстати — десять кило ты мне всё-таки от своих щедрот добавила, негодница.
Под эту жизнеутверждающую «песню», я зашагал по дороге, надеясь дойти за полчаса. В общем — дома я был к полуночи. Усталый, злой, и в довершении всего перед подъездом наступил в кошачье дерьмо. Отмывать его в ванной было настолько гадко, что я чуть не сжёг файрболлом весь ботинок со всем его содержимым. Остановила лишь мысль о том, что завтра идти на работу будет не в чем.
Пока размышлял — застучали копыта, и перед нами загарцевали десяток всадников, выглядевших так, как я представлял коренных жителей, некогда проживавших в этих краях — горбоносые, в длинных кафтанах и меховых шапках-папахах, с мечами на боку. Мечами? Мечами, мечами… бронзовый век? Стремена не железные, это точно, мечи тоже — бронзовый век, это очевидно.