Учительница оборвала объяснения на полуслове, онемела и вытаращила глаза. Мелок, внезапно обретший свою, отдельную от неё жизнь, чертил на доске крупным, каллиграфическим почерком «Василиса прекрасная». Класс зашумел, зашуршал, засмеялся, и все посмотрели на мою соседку.
— Я с тобой? — заторопилась Василиса — я тебя одного не оставлю!
Надо сказать — дом впечатлял. Три этажа. Голубые ели вокруг — типичный дом учительницы или врача-проктолога (Юмор такой!). Дверь наверх была не заперта, и я, то выныривая из транса, то снова в него погружаясь, пошёл вперёд, поддерживаемый моими спутниками.
Мы бежали между домами, уворачиваясь от бельевых верёвок, протянутых между железными столбами, перепрыгивали через бетонные блоки, которыми доброхоты-идиоты загородили въезды во дворы, плюхали по грязным лужам, отчего мои кроссовки быстро приобрели вид помоечных башмаков, годных лишь бомжам. На ноги Василисы вообще страшно было смотреть — её элегантные туфельки-босоножки совсем не уберегали от холода и ссадин, а потому она уже сильно хромала и похоже, что скоро придётся снова брать её на руки.
— Кольцов, ты чего творишь?! — строго рявкнул Семёныч — баба и так еле на ногах стоит, а ты ей про кусочки плоти! Очертенел, что ли? А если сейчас жалобу накатает, что её запугивали? Ты думай другой раз, прежде чем плести всякую хрень!