— А если она так и не поправится, что вы намерены делать? — не впечатлился он моим необоснованным оптимизмом. — Ну, с горем пополам дотянете вы до конца этого учебного года и даже сдадите, как всегда, великолепно сессию, осталось-то всего два месяца, а что вы собираетесь делать на следующий год?
На меня внезапно и без всякого предупреждения навалилось такое бессилие, словно придавило непомерной тяжестью все тело, и я замолчала, чувствуя, что больше не способна продолжать этот непростой разговор. Я прикрыла глаза, опустила голову, сильно потерла лоб рукой, чтобы хоть немного взбодриться, заправила упавшие вперед волосы за ухо, а когда подняла голову, обнаружила, что Берестов повернулся и внимательно меня рассматривает, продолжая держать руки скрещенными на груди.
В выходные высыпались целую субботу, а в воскресенье обязательно куда-нибудь ездили гулять, в парк или просто по центру города, если не было больших морозов или сильных дождей. Недели летели от выходных до выходных настолько стремительно, что только щелкали календарные даты, мы и не заметили, как наступило лето, и я сдала с отличием сессию, в основном досрочно, и нашла себе подработку в одной нотариальной конторе на весь сезон.
Но в том-то и дело, что я не нормальная женщина!
Но память, растревоженная ошеломившей негаданной встречей, не хотела успокаиваться, и из всех щелей, закоулков и потаенных уголков сознания стали настойчиво лезть воспоминания.
— Через пятнадцать минут, — продублировал ответ Берестов, помолчал, слушая, что ему говорят. — Я дам водителю трубку, и вы ему сами объясните. — И передал трубку Виктору.