— Нет, — чистосердечно призналась я и уточнила: — Где-то в Чертанове, с родителями, он москвич.
— И это тоже, — подтвердила я ее догадки и рубанула правду: — Он отец Максима.
Так, и где у нас хозяйская спальня? Предполагается, что на втором этаже.
Представляете? Даже в постели!!! Правда, там он практически никогда не разговаривал, ограничиваясь короткими просьбами в виде мягкого приказа. Кстати, мой четырехлетний сын уже через три месяца после нашего приезда в Англию начал хорошо понимать этот язык, а вскоре стал свободно говорить по-английски.
Но говорить и рассуждать я ему не дала, закрыв рот страстным поцелуем. Но он перехватил инициативу, опрокинул меня на спину на диван, задрал подол моей юбки, как-то стянул с меня трусики и, расстегнув свои джинсы, резким рывком вошел в меня на всю длину, до конца, а я, выгнув спину, приняла его всего и прохрипела горлом от потрясающего ощущения!
И с этого разговора, после совещания с врачами, начались мои безумные сутки.