Встав на колени, я дотянулась до сумки и извлекла ее из-под кровати, и смотрела на нее несколько минут, боясь открывать. Там были вещи из моей прошлой счастливой жизни, которой у меня никогда больше не будет. Очень хотелось плакать, но я не могла. И, обреченно вздохнув, открыла замок сумки. Все мои немудреные вещички были аккуратно сложены по пакетам, а сверху лежала та самая пачка долларов…
Я еле удержалась, чтобы не расхохотаться в голос. Это звучало так, словно английский лорд спрашивает у распорядителя закрытого мужского клуба, а где это граф такой-то, у нас подошел час просмотра газет, курения сигар и обсуждения политической ситуации в мире.
— Видела, но редко столь же достойных для обозрения, — польстила я ему, чуть улыбнувшись уголком губ.
— Я понимаю, о чем ты, — перебила теперь я. — Но каждую пятницу перед нашей встречей я подкрашивала корни волос и брила нижние волосы, чтобы ты не догадался, что я блондинка. Я сначала попыталась их красить, но ощущения, скажу тебе, были непередаваемые! — попыталась пошутить я.
Теперь понимаете, почему я испытывала в тот момент чувство крайнего раздражения и глубокого недовольства и согласилась на эту «передачку» только потому, что Игорь попросил меня об одолжении лично. Видимо, недовольство приобрело слишком разрушительные для моих нервов масштабы, раз я даже не просмотрела бумаги и не поинтересовалась именем фигуранта. А может, снобизм с возрастом подкрался незаметно, или от клиентов им заразилась? Снобизм, знаете ли, такая заразная сволочная штука!
— Что ты там шумишь! — возмутилась Надька. — Дай поспать!