А мы ошеломленно переглянулись с Берестовым и одновременно разулыбались сыну в ответ, а я ринулась изгонять и малейший намек на возможность такого исхода.
— Здесь светлее, и ковер теплее, Роман Олегович, — оправдывалась мама. — И мы развивающей игрой заняты — не испортим ничего, не сломаем и не испачкаем.
А вот второй факт!.. Калитка в этом заборчике, такая же причудливо ажурная, была навязчиво-зазывно распахнута.
— Договорились! А ты давай там, справляйся по-быстрому со своей хандрой!
— Теперь надо сказать Максиму, — оповестила я о своей решимости и попыталась отвлечь ее. — Расскажи лучше, как тут дела, а то я прямо сюда, к Максу в палату отправилась.
А что касается меня, то я была Галатеей Русакова, неким извлеченным из кимберлитовой трубки алмазом, весьма невзрачным, мутным от налипшей породы, который он с усердием принялся отчищать и огранивать, вытачивая из камня великолепный бриллиант. Он находил в этом особое творческое удовлетворение, некую самореализацию.