Но преподаватель хотел поговорить о другом, хотя к материальной помощи предмет нашего разговора условно и можно было отнести. Он был профессор, и ему полагался отдельный кабинет. Я здесь бывала уже пару раз по учебным делам, и этот кабинет мне очень нравился, навевал ассоциации с английским клубом.
— Не знаю, с перепугу я и не рассмотрела толком, — с кристально чистой совестью соврала я от всей души.
— Это что, после смерти мужа ты не…? — он не закончил фразу и другим, более спокойным, но все еще напряженным тоном извинился: — Прости. Я не мог знать. Это как-то и предположить трудно при твоей внешности и сексуальности.
Ничего нового, сверх того, что уже рассказала мне Невельская, я в деле не обнаружила, да в общем-то мне и не надо было так подробно в него вникать, основное я уже поняла и успела прикинуть, как нам с Игорем разбираться с жалобой Берестова без последствий для нашей конторы.
Все, целую, свободна! Так это называется.
Кстати, одним из данных приемов и придется воспользоваться.