- Понимаю, - кивнул я, - идемте, тут есть такой капитан второго ранга Ильенко Дмитрий Олегович, смотрящий за душами. Его хобби - мемуары исторических деятелей, в том числе у него имеются и дневники нынешнего Государя, до самого Ипатьевского подвала, между прочим. Ну и многие другие.... Вот пришли.... - я постучал в дверь каюты - Дмитрий Олегович, это Одинцов....
Вернулся Дукельский - Степан Осипович, Золотая гора сообщает, что к Артуру с юга, милях в десяти, приближаются три корабля. Один военный, похож на легкий крейсер, за ним э-э-э что то странное, может быть, буксир и самый последний похожий на транспорт.
Адмирал поднялся на мостик, "Трибуц" лег в дрейф, за пределами дальности японских орудий, впереди и чуть в стороне от линии броненосцев и теперь с его мостика открывалось поистине царское зрелище. Накренившийся "Асама" пылал от носа и до кормы. Не успев кажется сделать ни одного выстрела, он уже получил не меньше десятка двенадцатидюймовых и трех десятков шестидюймовых снарядов. На "Якумо", после попадания русского двенадцатидюймового снаряда в носовую башню ГК, произошел сильный взрыв. Воспламенились сложенные в башне картузы для первых выстрелов. К счастью для японцев люк элеватора для подачи зарядов и снарядов из погреба был закрыт и поэтому крейсер не взлетел на воздух. Кормовая башня "Якумо" успела дать пару залпов в темноту, но потом, прилетевший с "Победы", шестидюймовый снаряд попал ей под мамеринец и намертво заклинил. В десятки подводных пробоин вливалась вода. "Якумо" сильно накренился и сел днищем на грунт. По правому борту волны уже захлестывали палубу его палубу. Под "Асамой" было глубже, и он начал медленно ложиться на борт, в воду, подобно лягушкам, прыгали фигурки японских матросов, а потом, сверкнув брюхом, и вообще перевернулся. Русские корабли прекратили огонь, и теперь усталые артиллеристы с закопченными лицами, в свете занимающегося рассвета, молча смотрели на дело рук своих.
Желтое море, окрестности порта Циндао (Германия),
Полпятого пополудни от перрона Царскосельского вокзала отошел литерный поезд из четырех вагонов. Со всей возможной скоростью в сторону Новгорода и дальше на юг. А навстречу ему летели новости. О ночном разгроме японских миноносцев Великие Князья узнали перед самым отправлением. В Новгороде их ждала телеграмма о разорении русским флотом маневровой базы Того на островах Эллиот. На Николаевском вокзале Москвы в поезд передали шифротелеграмму о одновременном выходе Артурского и Владивостокского отрядов крейсеров в совместный поход.
Оделся я, значит, "как подобает" для встречи с адмиралом Макаровым, костюм, белая рубашка, галстук. Жду в кают-компании. Карпенко приводит Макарова и этого "земноводного" полковника Агапеева. Ну, Степанов его в своем Порт-Артуре так обозвал, а я запомнил. Почитал я про него, кое-чего, в эти дни... хороший офицер, надо будет позаботиться, чтоб далеко пошел... Тут Карпенко меня и представляет, - Павел Павлович Одинцов, полковник службы внешней разведки в запасе, наш куратор оттуда, - и показывает пальцем вверх, - мы же - люди военные, наше дело убивать и умирать. Но двадцатый век - век подлых войн, и первая такая война как раз эта Русско-Японская, поэтому и нам и понадобились такие люди как Павел Павлович, хитрые аки змии.