Лыков много раз отрабатывал в гимнастическом зале бой с четырьмя противниками, причём против разного оружия: ножа, топора, кастета. То, что сейчас должно было произойти, являлось для него весьма предсказуемым. Бандиты же, наоборот, не догадывались, на кого нарвались, и участь их поэтому была уже решена…
— Пашка дурак, и как раз такой, какой надо. Супротив Кочеткова он, что ребёнок; Софроний уговорит его на любое дело. Да и не только его… А вот поверит ли сельчанин? В самом факте таковых писем ничего подозрительного нет: каждый, кто выходит на свободу, несёт на себе целый ворох разных записок, посланий. Мы же кого выпускаем, не обыскиваем. Там почта уж отлажена!
— Самое большее, на два месяца только прощаетесь, — ещё раз успокоил он старушку, и они с Фёдором уехали.
Тут его собеседники вдруг молча переглянулись, и их лица приняли одинаково бесстрастное выражение.
— Я Гурий Осмачкин, хозяин Дорогомилово. Без моего согласия тут комар не чихнёт.
— Я сам не был, но знаю, у Мишки-колбасника укрытие было в избе у шмирника. После холеры уж пятьдесят лет прошло, хоронить там нельзя, место тихое, уединённое.