— Это так. Последний подарок от князька нашей России, которую он так ловко выучился доить… Но сие объясняет осведомлённость англичан; а вот откуда эти же сведения получил Бисмарк?
— Да, это не мой почерк! — тут же подтвердила светлейшая княгиня, нагло глядя Благово прямо в глаза. — Ай-ай-ай, господин из полиции! И не стыдно вам заниматься таким грязным ремеслом? А впрочем, чего ждать от жандарма…
— Не содержится. Ежели не считать того, что завод записан на Кириака Душкина, дважды уже оставленного судом в сильном подозрении.
— Остаюсь. А ты забирай Фёдора и дуйте, что есть мочи. Извини, что тебя втянул; не думал я, что они сговорятся.
Смерть Макова вызвала в столице очередную волну пересудов. 1 марта днём в Петропавловском соборе состоялась панихида по умершему 27 февраля бывшему канцлеру Горчакову, в присутствии императора. Благово по должности обязан был на ней присутствовать. В парадном мундире с чёрным крепом на рукаве он обошёл несколько знакомых семейств: Новосильцевых, Глинку-Маврина, Волковых — все говорили только о Макове. Несчасный канцлер, всеми забытый, никого более не интересовал, а тут такое событие… Павел Афанасьевич внимательно выслушивал сплетни — он знал, что в расследовании всё может пригодиться.
— Понятия не имею. Все нити, вроде бы, ведут в трактир Душкина. Тот парень тёмный: маклак, беглых укрывает… Дважды мы его забирали, и дважды суд выпускал его «в сильном подозрении». Агентура там невозможна.