Аграфена Нестеровна поглядела на сыщиков, махнула рукой и ушла по своим делам. Благово торопливо листал «Адрес-календарь за 1882 год».
— Я — Кобёл, — гордо отрекомендовался детина. — Тутошний комендант. Говоришь, Лыков? Ха! Я про тебя, кажись, слыхал! Маненький, а любых батырей ломает… Это ты о прошлом годе в Псковской тюрьме с Большим Сохатым сидел? Он об тебе чудеса рассказывал…
— И-и-и! Не то слово! Все посты блюл, а службу знал лучше батюшки. У нас, изволите ли знать, домовая церковь имеется; так барин там частенько-таки отца Амвросия подправляли. Особливо литургию Преждеосвящённых Даров…
— Не пойму я этого. Вы фартовые, они фартовые. Случись что, на одной цепи по этапу пойдёте. Как они могут вас отрицать?
— Он главный подозреваемый. Где я могу получить о нём сведения?
Семякин заведывал третьим делопроизводством Департамента полиции, самым ответственным и секретным. Именно оно занимается политическим сыском в империи и даже за её пределами. Унаследовав от Третьего отделения это ремесло вместе с архивами и частью агентуры, делопроизводство организует теперь борьбу с террористами. Задача трудная, работа грязная. Лыков начинал свою службу в департаменте именно здесь, и даже проболтался полгода в Швейцарии в качестве наружника, пока Благово не вернул его к любимым уголовничкам…