Богатырь задумался, потом тряхнул круглой головой.
— Кто тебе сказал? Люди, как люди: и курят, и водку хлещут, и по бл…м ходят. Не хуже других, а пожалуй, что и получше, потому, как денег без счёту.
— А вы ещё казаков попросите! Князь Долгоруков не откажет, особенно, если обер-полицмейстер его попросит; а он попросит! Тогда район поисков…
— Да, — согласился Лыков, — это уже свинство. За такое и посадить не жалко. Твой отец Николай — преступник. Но мне нужен выход на уголовную верхушку, а не на второразрядные трактиры.
Павел Афанасьевич поднялся по парадной лестнице каррарского мрамора, прошествовал через длинную анфиладу и оказался в обширном кабинете княгини. Мебели в нём было мало, книги отсутствовали вовсе, зато по углам стояли бронзовые статуэтки обнажённых вакханок, весьма эротического исполнения.
И ротмистр тут же поднял руки вверх. Зато осерчал Мишка Самотейкин. Не обращая внимания на дуло револьвера, он, словно бык, попёр на Лыкова.