— Вот оне, и сейчас со мной. Но я из них не пью и вам не дам. Память.
— Всё то, что и раньше. Защищать, когда прикажут. Только уже Верлиоку, «ивана» из «Шиповской крепости».
— Нет. Эти двое совсем обнаглели. На них уже минимум четыре убийства. Пора прекратить.
— Я же эта… господину Ногтёву присягу давал.
Огромный двор тюрьмы почти весь в летнее время засаживался огородом, разбитом на отдельные палисадники. Сейчас по расчищенным от снега дорожкам кое-где прохаживались, а кое-где трудились арестанты. В самом центре двора, словно сторожевая вышка, стояла голубятня. Возле стены четверо в серых бушлатах с синими воротниками пилили дрова. (Лыков знал, что цвет этот присвоен воровскому отделению; нужное ему татебное носило чёрный воротник). Не мешкая, сыщик прошёл в угловую башню, стоящую на пересечении реки и канала — там помещалась канцелярия смотрителя — и скоро уже сидел в просторном его кабинете.
— Феденька, это ты! А я в темноте-то не заметил… Тогда конешно. Извиняйте! Пожалуйте, гости дорогие; всё расскажу.