— Ну, тогда бывай. Помни наш разговор. Уходить тебе надо от Осмачкина, пока не поздно…
Лыков так и не изобрёл, как ему поступить с Пахомом-Кривым. Приедет шеф, доложу, решил он; у Павла Афанасьевича голова не чета моей, он что-нибудь придумает. Пора было наведаться в родной департамент.
Хитроглазый прочитал записку и дёрнул за висевший сбоку шнур. Через минуту вниз спустился тощий долговязый ярко-рыжий парень, одетый «под фу-фу» и в щегольских сапогах с гамбургскими передами.
— Ты хоть понимаешь, что теперь с тобой будет? — прервал паузу Алексей. — Этот Гурий — просто дешёвка. Но с самомнением. Он никогда тебе не простит, что ты наблюдал, как ему морду чистили. Сдоньжит, под тюрьму подведёт, но избавится от свидетеля унижения. Соображаешь?
И Алексей рассказал рыжему про свадьбу, козни Ганчича и бегство подпоручика через окно.