— Да! — горячо добавила вдова, — Канделябры не отдали, а теперь и кровное хотят заграбастать? А вот ему! Так и передайте!
В начале седьмого часа Благово прибыл на квартиру Макова. Бывший министр продолжал жить на казённых площадях, в доме МВД на Большой Морской, 61. Эффектное трёхэтажное здание в стиле итальянского ренессанса, построенное Кавосом, выходило главным фасадом на Мойку. Самый аристократический квартал в столице; не удивительно, что покойнику не хотелось отсюда уезжать. Странно лишь, что его не торопили с выездом…
— Безусловно, — согласился Благово, — поеду в Мариенбад почки лечить.
— Сейчас из трактира кучу жратвы принесут!
В «Вяземской лавре» по сравнению с временем, описанным в «Петербургских трущобах» Крестовского (1864 год), строгостей стало больше. Квартиросдатчики стараются не селить жильцов без документов, поскольку за это их «лишают столицы». Всё труднее укрываться беглым с каторги, даже если у них запасены поддельные виды. Осложнилась и скупка краденого: раньше каждый сдатчик маклакствовал, а сейчас многие боятся столь частых теперь облав.
— Я Лыков Алексей Николаевич. Питерский вольный человек. Ищу в Москве двух мазуриков. Бывшего офицера по фамилии Рупейто-Дубяго и его как бы ординарца Мишку Самотейкина. Здесь они под чужими именами, которые мне не известны. Плачу тридцать пять рублей за подсказку адреса.