Папа-Фёдоров таял при этих словах и лез за бумажником… Если же он оказывался на мели, то купеческая молодёжь охотно кормила и поила его на свой счёт до появления очередного «карася» (так шулеры называют намеченную для обыгрыша жертву). Из-за песни Автондил и получил кличку — Усики. Вот уже три года, как Благово переехал в столицу и потерял шулера из виду.
— Это можно. У меня встреча с ним завтра вечером, по поручению Арсения Ивановича. У них есть общие дела.
— А чего тут расследовать? — искренне удивился Плеве. — Проворовался, попался — и стрельнул себя. Очевиднее не бывает!
— В Семибашенном. Вчерась оттуда; а Пашке ещё два года тужить.
— Самый настоящий главарь! Организует их операции, вооружает, укрывает, платит жалование. Карает и милует. Полсотни «утюгов» — прямые его подчинённые, а есть ещё и непрямые. Ведь обитатели каменоломен весьма зависимы от снабжения. Если полиция устроит, к примеру, осаду катакомб, то уже через две недели те опустеют. Жрать станет нечего, и громилы разбегутся. Схватить их, конечно, не удастся — там множество выходов, все не перекроешь; но прописку жиганам придётся сменить. Так вот, именно Быков снабжает каменоломни необходимым. И эти самые чумовые в Москве люди вынуждены с ним ладить. Не подчиняться — там никому не подчиняются, но ладить. Кроме снабжения, отец Николай занимается ещё и сбытом их ночной добычи. На которой кровь… Как все маклаки, хорошо на этом наживается. Он вообще сейчас очень богатый человек: два доходных дома в Москве, пакгаузы в Нагатине, банковские акции… Навалил полную зобню! Всё, разумеется, записано на чужие имена.
— Оденься и жди меня у выхода, — строго сказал ему Загорянский-Киссель. — Это не он; тут ошибка.