Таубе выстрелил бандиту прямо в серде; того отбросило на стену, но он устоял.
Вот город, так город! Столица! Очень он пришелся мне по душе, одна беда — жить не на что! Стыдно сказать: три месяца я альфонсом, у одной подполковничьей вдовы обретался. На бильярде играл, вышибалой в «Малоярославце» стоял. Однажды повздорил в паровом трамвае, пьяный. Вызвали городового. Ну, я и заехал ему в Харьковской губернии Мордасовского уезда город Рыльск… Бросился удирать, за мной погнались. Не знаю, что бы со мной теперь было, но, по счастью, мимо проезжал Озябликов в своем экипаже. Он посадил меня, незнакомого, на ходу и увёз. С тех пор…
— А им, мне кажется, тем более всё едино.
Речь показалась Алексею убедительной, и он несколько поостыл. Если Челубей прав, то ответ напрашивался сам собой.
— Лобова помню. Серьёзный мужчина. Только он далеко, а здесь я все решаю — без меня тут и ворона не каркнет. Что за вопросы?
— Ах, ты, сволочь! Вот ты, значит, как! Ну, держись, каторга!