Лыков небрежно махнул рукой. В воздухе мелькнули грязные пятки, и долговязый улетел к «парашке». Все ахнули вполголоса. Мазурик тут же вскочил с матерной бранью, но Алексей, не обращая на него более внимания, прошел к лучшим местам. Там под иконой на втором ярусе вальяжно развалился крупный детина, плечистый, с огромными волосатыми кулаками и с тремя регалками, как с орденами, на могучей волосатой груди. Одет он был в одни лишь ослепительно белые коленкоровые кальсоны. Рядом на стене висели знаки высокого тюремного положения — полотенце и гребешок на суровой нитке. На нарах возле детины притулился початый флакон хинной настойки и стояла коробка с доверовым порошком — человек отдыхал…