Каторжники принялись разглядывать тетрадь и сразу же её разбранили.
— Паша! Радость-то какая! Коньячку не побрезгуешь?
— Не знаю. Может быть, став близко к государю, после… э-э… того случая, он смог бы воздействовать на него и в этом вопросе? И потом: как-то раз в их разговоре мелькнула странная фраза про возможные династические изменения…
— Канлы? А, понимаю. Он убил человека своего рода и общество его прокляло. Так?
В это же время в кабинет к министру внутренних дел входил Енгалычев. Граф Толстой начинал свой рабочий день в семь часов утра, раньше всех в столице, и был удивлен появлением генерала без предварительной записи. Он, разумеется, знал о характере службы этого человека, поэтому сразу понял, что ничего хорошего сейчас не услышит.
Лыков нырнул под очередной удар правой и левым кулаком, в три четверти силы, с разворота ткнул Пашку в солнечное сплетение. Тот застыл на миг, потом сломался в поясе, затем в коленях и огромным валуном рухнул к ногам Алексея.