— Каким ещё там законом?! Здесь я закон, а ещё царь, и бог; как скажу, так и будет! Мне здесь всё можно, я для этого сюда и поставлен. Выполнять!!
— До того, как кинут бомбы, или после? — осклабился Таубе.
— Про господина Лобова я хоть и немного, но наслышан; какие у него «иные» интересы, могу предположить. Служить у него дело достойное, спору нет, да только я не в любом качестве могу. Мирное население я трогать не привык, потому, как солдат, а не дергач. Шушеру уголовную гонять — другое дело, ее не жалко. Но и там мокрушничать зря я не большой любитель: все ж за это в Сибирь посылают. Только при условии, что свои же не сдадут. И жалование хочу приличное. Нужен ли я вам такой?
— Братан твой согласие полное дал и деньги, пятьсот рублёв, уже получил, — терпеливо объяснил верзила. — Так что, мы тебя забираем не словно мазурики какие, а по праву.
— Должок, значится, — вздохнул Сулалейка и надолго умолк, глядя в землю. Лыков пожалел, что сказал лишнего, но тоже молчал. Наконец беглый поднял голову. Взгляд у него был другой, незнакомый: серьёзный и немного грустный.