Лыков вернулся в балаган весьма раздосадованный. Отмахнулся от встревоженного Челубея («так, одна гнида из прошлой жизни; я разберусь»), и уселся думать. Поганый, трусливый характер бывшего его доносчика теперь играл против сыщика. Суконкин постарается выторговать у него за молчание как можно больше. Но нет никаких гарантий, что он же и не сдаст потом Лыкова «иванам». Вся операция находилась теперь под угрозой!