— Правильно понимаете, Виктор Сергеевич, — ответил Гаспарян. — как видите, запрет — не лучшая мера.
Она достала из сумочки автоматическую мыльницу "Эликон", навела на Виктора и нажала кнопку; легко чикнул центральный затвор, блеснула встроенная вспышка, и тут же над головой у него что-то жикнуло, хрястнуло, и вместе с трухой на него свалилась засохшая ветка.
— Проходите, проходите, присаживайтесь, — сказал он, когда Виктор приблизился. — Я Клебовский Никита Михайлович, следователь следственной группы МВД, вот мое удостоверение. Назовите, пожалуйста, вашу фамилию, имя и отчество.
— Спасибо. Извините. Наверное, у меня уже мания преследования.
— Что? Ах, это… — и Галлахер взялся рукой за куртку, невозмутимо проглотив фразу Виктора насчет Лонга, — извините, упустил из виду. Я ведь все-таки представитель деловых кругов, а не Пирс Броснан. А вы, однако, подозрительны.
— Это наш новый товарищ из фирмы. Сеть делают, — пояснила сидевшая напротив девушка, по-видимому, еще комсомолка, которую Виктор вчера видел в офисе "Коннекта"; была она невысокого ростика и в больших очках, призванных придать серьезности.