— Информация всегда что-то создает, что-то разрушает. Почему это вас так беспокоит? Вы же не обязывались хранить в тайне содержание ваших газет, имена ваших публичных деятелей, всякие базарные разговоры?
— Но это же уничтожение всей американской системы. Не спасение, а уничтожение, — возразил Виктор.
— Как зачем? Чтобы все видели, что он делает на деньги налогоплательщиков.
— Дом, дети, личная жизнь, — виновато улыбнулась она. — Мы еще успеем поговорить. До следущего!
— Да не надо, пусть только дату изготовления и годности перебьют.
— Ну сами подумайте, — продолжал Гаспарян, — разница во времени между нашими мирами всего десять лет. Вы эти десять лет после ваших реформ были знакомы только с открытыми публикациями, то-есть, с теми разработками, которые начинали четверть века назад. Иными словами, ваша информация устарела на десять-пятнадцать лет, за исключением каких-то второстепенных моментов, тонкостей, вылезших во время боевого применения новых видов вооружений. Опыт диверсионных и контрдиверсионных войн — слава богу, у СССР он тоже накоплен и без кровопролития на собственной территории. Есть Африка, Азия, Латинская Америка. Тем более, вы ведь не бывший офицер спецназа?