Рихштейн поднялся, надел лежавшую на столе синюю фуражку, чтобы быть по форме, привычным жестом одернул серую суконную гимнастерку и вышел. Вскоре из-за фанерной перегородки ('фанера-лучший проводник звука') донесся его густой басок — с кем-то он там говорил. Неосторожно для представителя органов, подумал Виктор. А, впрочем, какая разница? Все равно не сбежать. На окне решетка, снаружи часовой, в коридоре тоже — заметил, когда вели. Черт, угораздило же попасть…