На улице уже стемнело, и рыжие огни невысоких, в половину человеческого роста, светильников с шарами загорелись вдоль дорожек; Виктор только сейчас обратил внимание на этот новый способ освещения парка.
— Простите, тут куда передают — вперед или назад? — обратился он к сидящей слева, у окна, женщине, которой можно было бы дать где-то, от сорока до восьмидесяти, надеясь узнать заодно, и сколько билет стоит.
— Вы не рассматриваете варианта, что я могу быть только прикрытием для основного хроноагента? Меня перебрасывают к вам, я тут же оставляю кучу следов, ЦРУ высылает своих людей, вы по их следу выходите на меня, все силы задействованы, а в решающий момент — бац! — ни хроноагента, ни киллера, ничего. А настоящий агент спокойно действует.
— Ну, какая разница? Система абсурдна, но себя сохраняет.
…Дождик, неторопливо размачивавший горбушку деснянского правобережья, уже стих, и только ветер стряхивал с листвы на асфальт запоздалые капли; со стороны Мальцевской все небо затянула шинельно-серая пелена, под которой проплывали сине-лиловые, набухшие истрепанные клочья, и пропитавшая воздух сырость словно затекала за распахнутые полы плаща.
'Если сменили жертву, значит, сменили врага'.