— Изволите считать, что самолет стоит мильен, сиречь вам обоим я полмиллиона должен?
Двое неприметных людей, обоим, вероятно, в районе тридцати лет. Один в пехотном, другой — в статском мундире. Лица, утомленные борьбой за жизнь и крайне сей борьбой недовольные.
Гатчину наводнили жандармы. Каждый из инженеров и мастеровых «Садко» был с пристрастием допрошен и передопрошен, такой же процедуре подвергся состав офицерской школы до последнего денщика и кухарки.
Планер, идеально отремонтированный, стоял у дощатого помоста, нацелившись в небо острым углом буквы V. Самохвалов проверил крепления, пошевелил ручку управления, попробовал забраться в люльку и взвизгнул от боли. Туго бинтованные ребра напомнили о себе.
— Господа присяжные заседатели! Вам, не имеющим юридического университета за плечами, также предстоит ответить на вопрос виновности, однако я не смею сомневаться в вашей способности разрешить дело, исходя из здравого смысла и совести. Прошу заметить, что господин председательствующий распорядился вычеркнуть из протокола цитированные мной слова Уложения о наказаниях, утвержденного лично Государем Императором, Самодержцем Всероссийским, помазанником Божьим. Прошу занести это в протокол.
— Часть людей там и приживется, — вздохнул Костович.