Подойдя к камню судеб, я ударил тупым концом древка в мозаичный пол зала возле камня.
Плащ принял на себя основной удар этой неизвестной мне атаки, а коса словно ожив, выбила меч из руки серафимы и, описав дугу, застыла, в последний момент остановив окутанное темным пламенем лезвие, возле незащищенной шеи небесной воительницы.
В тот же мир нахлынуло то, что не способны ощутить смертные. Лес был одним единым организмом, корни которого буквально служили соединительными каналами. Или связующими, не помню как точнее.
Были и искрящиеся ручьи, переплетающиеся у корней могучих лесных гигантов, и прозрачные голубые озера, берег которых был словно очерчен кольцами мелкой, разноцветной гальки. Странно, вроде бы галька присуща морю, или я ошибаюсь?
Территорию полигона занимал трехэтажный лабиринт сто на сто метров. Для этого создателям этого чуда пришлось не только раскрыть створки купола (как оказалось, они могли открываться как створки раковины), но и отключить множество защитных барьеров.
— Нич-че не вижу! — сплюнул солдат, и поднял воткнутый в снег факел.