Последние слова я уже прошептала, едва не склоняясь под пристальным взглядом человека в форме. До чего же странная у них манера смотреть, не смотреть даже, сканировать, ввинчиваться, «проникать».
Что же делать – продолжать сидеть в пустой квартире, которая через час превратиться в камеру страдающего узника? Да какой там час… через несколько минут. Хватит еще пары мыслей и нового вздоха, чтобы утонуть, уйти на дно, лечь лицом в подушку и больше не подниматься. Ни сегодня, ни завтра, а еще лучше совсем никогда.
И пусть тот, кому направлен луч, не отзовется, я все равно могу наполнить эти стены любовью, потому что ее много – то мягкой, нежной и трепетной, то ревущей, словно океанские волны, - могу выкрасить невидимым золотым светом воздух, могу пропитать его гармонией, потому что она осталась, она никуда не ушла.
Неверно истолковав его взгляд, она начала опускаться на колени, он едва успел остановить ее от этого, схватив за дешевую ткань куртки.
Три пары новых джинсов, несколько блузок повседневных и праздничных, белая шерстяная кофта крупной вязки, два кардигана, пуловер, костюм-тройка, четыре юбки, элегантные брюки, два стильных плаща, восемь (!) пар различной обуви и чертовы леопардовые штаны со звездами, глядя на которые я скрипнула зубами.
«Посмотрим», - показалось, он произнес. Но уверенности не было. Лишь надежда, слепая и обжигающая надежда на лучшее.