— Ну? — поторопил он, и мне ничего не оставалось, как тоже допить кофе, и отставить чашку.
«Кондитерская лавка» — машинально прочла я и невольно затормозила от потрясения. Значит, это не наваждение и я действительно теперь умею читать? Но откуда?
— Ничего не понимаю, — честно сказала я, но выяснить подробности не успела, расслышав приближающийся звон и крики.
— И кто тогда копался в коробке с обувью? — Задумалась я, и подозрительно прищурила глаза, — только не говори, что в моей квартире сидит Габриела! Нет! Я же пол покрасила! А она не разувается!
Однако блондины и их служанки ведут себя очень спокойно и на сумасшедших совершенно не похожи… значит, этот вариант зачеркиваем. И тогда мне становится по-настоящему страшно. Потому что следующий пункт — дети. Вот нравится повелителю отличаться от всего остального населения, и хочется, чтоб еще издали каждый видел — а вот идет сын или дочь повелителя! Но тогда нужно не выгонять наложниц через три года а заставлять их всех рожать, рожать и рожать… каждый год по ребенку.
Он смотрел на меня и молчал. И это было очень неправильно и его хмурое молчание и этот взгляд, в котором сплелась жалость, усталость и какая-то обида что ли. А потом взялся за шнурок и дернул с такой силой, что где-то в соседней комнате что-то упало. Или кто-то.