— Что? Ты как, ракло, с представителем власти разговариваешь! Да я тебя! Одевайся — ты арестован.
— Отличная мысль! — оживился исправник. — И делу польза, и нам кровь разогреет. Я согласен!
— Нельзя отъезжать, Леш. Ты уж мне не приказывай такое. Им сунешь палец — откусят всю руку, я знаю. Нефедьевых при прежнем управляющем обворовывали ежегодно не менее чем на тридцать тысяч. Половина уезда этим кормилась! Отпустим сейчас вожжи и уже не удержим их никогда, все на старые круги вернется. Или они меня запугают и сломают, под себя переделают, или у твоих детей в имении будет порядок.
— Полина была больна, — твердо сказала Варвара Александровна. — Такое не может сделать психически здоровый человек.
Так и провели допрос. «Иван» сидел с мешком на голове. Лыков писал на листке, что его интересовало, а Бекорюков с Поливановым спрашивали о том у арестованного.
— И как же тот потом жить будет? Чем калеке себя прокормить?