— Да забирай, не жалко. Он у Снеткова в овине сидит. Водку жрет не просыхая. Ванька теперь не работник…
— Петр Зосимович, будем считать, мы договорились. Делайте свою коммерцию и никого не опасайтесь. Дня через три я к вам загляну еще раз.
— Не разрешаю! — отрезал Лыков. — Знаток обстоятельств… Это вы губернатору станете объяснять ваши обстоятельства, и очень скоро! У вас под носом процветают скупка краденого, укрывательство и пособничество убийцам. Вон два вора сидят, жили здесь на постоялом дворе, а вы их не замечали? Или не хотели замечать?
— Хорошо, но для меня маловато. Я снаряд в двадцать семь пудов трижды толкаю лежа от груди.
— Адвокат, а фамилия моя Шиловский. Учтите, что других адвокатов, кроме меня, в Варнавине нет, так что деваться вам все одно некуда.
— Да. Уже сделавшись пожилым человеком, Александр Васильевич сохранял огромную силу. Вытягивал телеги с лошадьми из грязи, носил на спине тридцатипудовую «бабу», которой забивают сваи. Так и умер, не согнувшись! Как сейчас его помню: гвардеец по осанке! Теперь таких уже не бывает…