Но статистик уже закрылся. Лицо его сделалось отчужденным, подозрительным. Он демонстративно взял газету и отвернулся. А Лыков надел шляпу и пошел наблюдать погрузку основной массы пассажиров. Тех, от кого он оборонялся персидской ромашкой…
— Эх! Ваши слова хоть в Библию, а наши и в татарские святцы не годятся. Благодарю за бесценные советы, они много облегчат мне управление!
Но возбужденная толпа не слушала его и угрожающе все теснее смыкалась вокруг Лыкова. Что делать? Эх, зря он не послушал доброго совета Амилия Петровича… Приходилось выдумывать какой-нибудь эффектный трюк в расчете на свою силу: публика любит подобные обороты.
— Ну, Трефил Осипович, теперь уходите. Только не в общую дверь, а через двор. И чешите нынче как следует на деревне языком, готовьте Бочкариху к моему появлению!
— Какая там облава… Место удаленное, кругом лес и овраги. Ночью как его оцепить? Сто человек нужно, а нас в штате всего пятеро.