— Я помню, о чем мы условились. Будет вам зорик. Хороший, жирный-наваристый. За городом, отсюдова в восьми всего верстах. Через две недели.
— Я же не против платить. Когда все честь по чести, и я получаю нужную мне услугу.
— А я пас, — сразу отказался Поливанов. — И на медведя не хожу, и на этих не стану. Опять же, банда в уезде, а я городской пристав.
Алексей с Варенькой провели в Аппалихе два часа. Хозяйка показала им дом, провела по окрестностям. К обеду вышел ее сентильный отец. Лыков завел с ним разговор. Дело в том, что через Аппалиху проходила дорога, связывавшая их поместье с лесной столицей Нефедьевской дачи — деревенькой Русенихой. Сама дача занимала добрую половину большого Шабалихинского урочища. Русениха находилась в середине урочища, на берегу речки Лозовой. Именно там лыковские работники занимались и вырубками, и посадками, здесь же располагалась одна из двух лесопилен. Но когда дорогостоящий тес доставляли потом к пристани, аппалихские мужики озоровали и снимали доски с проезжавших возов. Так было много лет. Титус положил конец этому незаконному оброку, приставив к обозам охрану. Кончилось тем, что одному из конвойцев проломили голову колом, и свидетелей не нашлось. Алексей хотел узнать у Смецкого фамилии главных бузотеров, чтобы потом с помощью исправника пугануть их.
— А как и где я получу бумагу обратно? — настороженно спросил Ваня Модный. — Вдруг вы всю жизнь захотите меня… как это у бар называется?
— Туточки я, Лексей Николаич, — отозвался Окуньков, входя с улицы.