— Я уже ходила к ним, предлагала триста рублей, но там не приняли. Стыдно, говорят, деньги брать за спасение христианской души.
Так оно и вышло. Щукин с шумом подлетел к главному входу, обращенному на реку. Топая сапогами, он вбежал в дом. Алексей едва успел стать под окном, как оттуда, чуть не ему на голову, свалился какой-то узел. Следом полез мужик. Сыщик дал ему спуститься, набросился сзади, схватил за шиворот и сильно хватил оземь. Пока озадаченный беглец приходил в чувство, Лыков вынул у него из сапога нож. Тот оказался странным: рукоятка из корня сосны, а лезвие запущенное, тупое. Таким ножом можно только напугать, а зарезать не получится…
Придя на место, Иван Иванович ловко перелез через забор, зашел в дом со двора и привычно двинулся черным ходом на второй этаж. Отыскал номер Фороскова, прислушался. Ни звука. Щукин сунул было в замочную скважину отмычку, но она натолкнулась на вставленный с той стороны ключ. Тогда надзиратель вынул миниатюрные воровские щипчики. Опустился на колени, повозился чуток и беззвучно повернул ключ в замке. Поднялся, отряхнул шаровары и шагнул в номер. На столе чадила свеча, и в ее отблесках угадывалась лежащая на кровати фигура. Вдруг из-за косяка высунулся ствол револьвера и уткнулся сыщику в скулу.
— Подожди, Галактион, — остановил его Готовцев. — Алексей Николаевич прав. Давай послушаем, что он предлагает взамен.
— Удивительно… Как же я могу вам верить? А грех-то какой! Нет, я отказываюсь вас понимать; уходите!
— Но вмешалась та самая женщина, — подал реплику Таубе.