Лыков прислушался. Сверху доносились детские голоса, в соседней комнате няня Наташа о чем-то пререкалась с поваром. Через какие-то полчаса сюда явятся те, кто хочет их убить… Надо торопиться!
Несмотря на позднее утро, Тихомандрицкий сидел в халате и пил чай. Он был недоволен появлением визитеров.
— Эй, лупоглазый, — бросил Форосков через плечо. — Я сейчас бумажку одну из кишени достану, смотри там, со страху не обделайся.
— Это как же? — возразил Щукин. — Река здесь петлю делает. Мы горловину этой петли аккурат и перегородили. Уйти ему теперь некуда.
— Нил Калиныч! Душа просит… Вот, чертогон возьми, он селебряный!
— Каюсь и больше так не поступлю, — пробормотал Лыков. — Но он был настолько убедителен…