— Щукин, — уверенно повторил Алексей. — То-то я его никак не мог засечь!
— Многократное? — удивилась Варенька. — Что ты хочешь сказать!
— Я бы тоже, Лексей Николаич, не поверил, кабы не был самолично тому свидетелем. У нас в Быструхе, откуда я родом, был свой волколак. Семкой звали. Рыжий, и глаз тяжелый… Прямо ноги отымаются, когда он на тебя зырит. Незаконный сын был от колдуна, потому заговоры знал. В церкву никогда не ходил! Лошади его шибко боялись, шарахались. И мы раз подростками оберышили тако в лесу у деревни пень, и в ем ножик торчит. Как и положено, острием вверх. Испугались, понятно. Но товарищ мой, Васюха, смелый был. Избавлю, говорит, деревню от волколака. Взял тот ножик и в кусты забросил.
— Ах ты, Господи! — ахнул старик. — Убивство! Вот, баранья голова, куды его занесло…
— Вот тут выселок; он вторгается прямо в урочище Шебалиха. Место глухое. Хозяйство окружено забором высотой в сажень. В заборе двое ворот: явные и тайные, выводящие на лесную тропу. Через них бандиты и проникают.
— Второй будет Ванька Перекрестов. Это который от Челдона отлучился и тем спасся, — пояснил кабатчик.