- Бойцовый петух должен быть злым, худым и жилистым. - Выдал старую остроту Нифонт. - А макароны, да на стареньком маслице, как нельзя более этому способствуют. Так что кушайте на здоровье, товарищ летчик!
Летчики, замолчали, разговоры и веселье стихли, все словно окаменели, обдумывая. В столовой наступила непривычная тишина, только тихо перешептывались официантки. Таганрог… некогда теплый приморский город превратился в осиное гнездо, утыканное зенитками, напичканное постами ВНОС и прикрытое истребителями. Страшно туда лезть. Если там и правда, пятьдесят мессеров - велик шанс, что завтра, в это же время будешь не сидеть в теплой столовой, а валяться в степи, обугленным куском мяса…
- Черт, - внезапно закричал комиссар, - что же он делает? Черт. Не ходи за ним, не ходи, - кричал он кому-то невидимому, - Черт! Все…. Сбили.
Дальше события завертелись очень быстро. Вихрастый, с сальной улыбочкой на лице, что-то негромко ей сказал, отчего сидевшие рядом с ним летчики засмеялись. Таня так же негромко ему ответила и повернулась уходить, лицо у нее при этом было белое, закаменевшее. Вихрастый, видимо обиженный ответом потянулся из-за стола и шлепнул ее рукой по попе.
За околицей, на засыпанной снегом, не пробитой еще дороге, стояла, телега с лошадью. Хозяин телеги, судя по росту, подросток, возился с другой стороны, скрытый бортом. Лошадь была вся мохнатая, под стать своему хозяину такая же маленькая. Она словно олицетворяла собой всю мировую скорбь и уныние. Она спокойно ожидала дальнейшего движения, равнодушно смотря на Виктора, на снег и на весь мир. Выглянул возничий, это оказался не молодой уже, маленький кривоногий красноармеец, увидев Виктора, он оживился.
- Этажерку сделать? - Виктор почесал затылок под шлемофоном, - Тремя парами это уже можно.